давай я стану твоим распятием.

глухой лабиринт или снайперский точный выстрел
и город, что стал крематорием для живых
так просто, как сжечь пустотой, как до крови выстричь,
кричи, одиночка, внутри разрывая швы. с.

осколками. небо разбивается о землю, крича и плача, стеная, умоляя, прося пощады; осколками. небо рушится на глазах всего человечества, их грехи в себя вбирая и выплевывая их наружу, не в силах выдержать напряжения; осколками. небо проклинает нас и руки заламывает, в пучину отчаяния погружаясь - наши грехи гораздо тяжелее всех остальных живущих, веришь?; осколками. на мириады атомов и молекул разрушается, химический процесс необратим в своей неуловимости, грациозно петляя, запинаясь, траву на части изрезая, падая, задыхаясь; осколками.
мы прокляты; слышится со всех сторон только отчаянный шепот, душевные раны бередящий, разрешения не спрашивающий, в личное пространство вторгающийся. неуловимые кивки и ухмылки. в этот раз, пожалуй, еще и пустое согласие - ведь мы прокляты. давно и необратимо, повернуто, на колени поставлено - за нас все уже решила судьба, за нас все уже решили ад и небеса, перепутавшись местами и не заметив подмены. за нас уже сотни раз поставили друг-другу мат бог и дьявол. за нас подрались развратные херувимы. никто и никогда по-настоящему не верил в возможность «нас».
ведь мы прокляты. про нас не раз писалось в пророчествах, но мы помешали всем счастливым из них воплотиться в жизнь. ты - моя иллюзия. моя фантазия. плод больного воображения. отчаянно хотелось бы поверить в то, что тебя и не было некогда. поверить, закусывая губу, и покричать. в небо. небу. небу рассказать все.
но мы прокляты. небо и так все знает. в неоспоримых вихрях доказательств теряясь, оно уверяет меня в том, что ты никогда мне и не снился. и иллюзией не был никогда.
ты - реален.
до боли реален.
всех реальностей реальнее.
и мы прокляты. на моих запястьях тому доказательства. на моих плечах тому доказательства. на моей спине тому доказательства. внутри меня тому доказательства - я все пропитана тобою, безвозвратно утеряна и испорчена, во что ты превратил девичью душу, как исковеркал натурально_женскую природу. она сгорела в огнях твоего, дьявольского пламени. крича от боли, изнывая от испепеляющего жара, опаляя кожу и волосы, обращалась во что-то неуловимое, ужасное, злобно тебе в лицо ухмыляющееся.
клянусь - ты пожалеешь.
ведь это я нас прокляла.

«
слишком тихо.
в невольной, до коликов в ушах шумной городской жизни, потоках бесконечных машин и воя полицейских сирен, состояние тишины начинаешь невольно подмечать. бережно закрадываясь в каждый ночной дом, накрывая собой пелену утерянных сновидений, она расползается по окрестностям, забирая незадачливых путешественников в свой плен. принося с собой хорошее и плохое, никого не оставляя равнодушным, тишина стремительно проникает во все уголки сознания и одаривает нас долгожданными подарками - кого-то счастливыми. кого-то не очень. принося с собой тоску по старым временам, остатки ночных слез и стонов, вкрапляясь в каждую деталь квартиры, совокупляясь со звуком и вбирая его в себя; растворяя, проникая. наконец даря уже почившим благословенный покой.
слишком.
порой это заставляет насторожиться - ведь в моей квартире никогда не бывает полноценной тишины. шорохи ветра о приоткрытые окна, изредка еле слышные шаги соседей за стенами, ворчание собаки и слегка вибрирующий мобильник, оповещающий о приходе очередного, позднего смс-сообщения - все это привносит в ночь свои неизменные составляющие. умиротворяющие. дающие понять, что все хорошо.
но это уже слишком.
тишина заставляет, наконец, напрячься. каждый мускул от окончательного сна пробуждая, сосредотачиваясь, глаза приоткрывая, я вижу перед собой стену. отчего-то вмиг дыхание сбивается; сердце начинает биться чаще. сон еще отдается в ушах остатками, но уже окончательно покидает тело. я закусываю губу.
я боюсь обернуться.
до коликов в животе и распространению панического страха по венам. отчаянно. режуще. отчетливо и так сильно. да. да. да. пусть глупо, но,
я боюсь обернуться.
глаза зажмуриваются на автомате. умирая, сотни раз умирая и возрождаясь, в такие минуты мне хочется бежать. бежать без оглядки и не реагируя ни на какие отклики за спиной, проворачивая иглы между и под ребрами, упиваясь агонией и страхом, наслаждаясь, испуганно кулаки и сжимая, от удовольствия задыхаясь, но все-же - бежать.
инстинкты никогда не обманывают.
- я знаю, что ты уже проснулась, ана.
инстинкты всегда говорят нам правду.
- неужто ты так не рада меня видеть?
инстинкты говорят мне бежать.
а в голосе дьявола ухмылка. в голосе моего персонального дьявола нотки бесконечной иронии. такие голоса могут только приходить к людям в ночных кошмарах и не оставлять на спасение ни единого шанса. такие голоса могут без ножа резать и без пилы расчленять - неумолимо и безвозвратно, не оставляя надежды на возможность вернуться и вновь обрести себя. таким голосам хочется поклоняться. такие голоса хочется обожествлять.
знаешь, даже инстинкты порой ошибаются.
- обернись, мне нужно видеть твои глаза.
- давай я стану твоим распятием.
»

меня трощит. ломает. меня разрывает по швам. мне больно, блядь. мне больно. подсознание рычит - терпи. сжимай зубы, скрипи ими, разрывая кожу на ладонях ногтями, впивайся еще сильнее, но молчи. ни звука, слышишь? ни звука.
твою ж мать.
в последнее время, молчание - мой постоянный спутник. я даже не могу рассказать свою историю - потому что мне проще молчать. потому что я так привыкла.
мое наваждение. личное. огнем на коже знаки распаляющее. дотла сжечь пытающееся и каждый раз поражение терпящее. мой мальчик. тот, который так не любит молчать.
тот, который ненавидит меня за то, что молчу я.
-ну давай, режь меня.
это вызывает истерику. потоки нервного смеха по изуродованному телу и разрыхленным венам. твои расширенные от гнева и ярости глаза. ненавистно на меня, на плоды твоего же творчества взирающие. ненавижу тебя. больной. сумасшедший.
-чего остановился? что, жаль стало?
обжигающая лицо пощечины и наконец полученное желаемое. вспышка боли. дикая. ни с чем не сравнимая. удерживающая меня на грани жизни и смерти. между ними. наверное, я в чистилище. ну так давай, очисть меня. хоть так, но прикасайся ко мне. трогай меня. насквозь ножами_взглядами пронзай. бери. доставай. прикасайся. разрывай на куски и части. только не уходи. не уходи.
останься.
-ты надоел мне, кристиан. когда придумаешь что-то поинтереснее?
я - признак твоего больного воображения. причина, выводящая тебя из состояния равновесия. смеющаяся. играющая. мне уже давно нечего терять, знаешь.
-и как ты до сих пор не понял - я все равно не буду кричать.
дотрагивайся до меня. делай то, чего ты мне делать никогда не позволял. опаляй губы дыханием. выламывай руки и наизнанку кости выворачивай. о стенку головой бейся - да, давай, вот так. меня ударяй. выходи из себя. кури. пей.
да, вот так.
гори. ну же, со мной сгорай. чувствуешь, твои щеки уже опалило жаром?
плачь, а я буду смеяться.
-знаешь.. а я не сгораю.

огни софитов щеки опаляют. дыхание прерывают и сбивают. да, знаешь, здесь мне и правда трудно дышать. я никогда не любила ночные клубы, но сегодня мне необходимо отвлечься. тебя из себя вытравить. выжечь. изничтожить. до последней капли алкоголя в венах.
- ана, ты идешь танцевать?
молчаливо_утвердительный кивок головой. танцпол, и жаркие объятия парня, которого я неуклюже подцепила пару минут назад. от него мерзко пахнет и его серые глаза лишь жалкое подобие твоих темных омутов. отличная партия. в самый раз.
выхода нет.
я никогда не признаюсь сама себе, зачем на самом деле здесь. а ведь ты меня сразу разгадаешь. на это и рассчитано. ты будешь думать, что всегда прав.
ты будешь думать, что как всегда не ошибаешься.
вспышка. коктейль. вспышка. главное - не переборщить.
выхода нет.
ты сам не оставляешь мне выбора. то пропадая, то проявляясь - отголосок прошлого в моей жизни, тень из ночных кошмаров. ужас наяву. боль слишком реальна, чтобы списывать все на маниакальный психоз. но я итак давно и безнадежно больна.
я заболела. тобой.
вылечите меня.
но наверху не слышно криков с маленькой и незначительной планеты. наверху притворяются, что не слышат наших мольб, предпочитая наблюдать за развитием событий. тысячи судеб. миллионы историй. любовные переплеты. кровь и агонии. что может быть интереснее?
воистину, великолепное зрелище.
а я хочу спровоцировать тебя. кричи на меня. я соскучилась, я хочу увидеть тебя. появись здесь, пожалуйста. я ведь знаю, что ты тенью по моим стопам передвигаешься. а я притворюсь, что в твоей помощи нуждаюсь.
больная. перед закрытыми глазами твой образ бесконечной цепочкой мыслей проскальзывает, а я нуждаюсь в тебе. пытки, разговоры - все, что угодно; только плени меня. возьми, и прикасайся ко мне.
заставь, наконец, кричать. сопротивляться. сломай пару ребер. выверни руку.
сумасшедшая.
у меня между ребер прочно засел ты. между пятым и шестым - ты. между каждой мышцей и позвонком - ты. болью во мне ты. любовью - ты. болью_любовью.
ненавистью, короче.
ты. ты. ты.
carpe diem.

«
- зачем ты согласилась на это, сука?! - твои крики слышны по всему дому, наверное. я сжимаюсь в комок. впервые в жизни мне, наверное, по-настоящему страшно. прекрасен в гневе. во всем до последнего нерва прекрасен. я уже и сама не раз задалась этим вопросом - а зачем я на самом деле согласилась?
ответ слишком очевиден. губы невольно расплываются в ухмылке. я смакую каждую нотку боли и гнева на твоем лице. каждый атом отчаяния и каждую молекулу ревности. каждое движение в мою сторону. ну, скажи, а разве это согласие того не стоило?
- тебе это еще и кажется смешным? уверяю, в ближайшее время нам всем, а особенно тебе, будет не до смеха. - пять баллов, милый. к тебе так быстро возвращается самообладание. стремление скрыть собственную боль, запрятать поглубже обнажившуюся душу; не дать мне ее, не дать изрезать на куски, разорвать на клочья. но я знаю, что уже успела отхватить свой кусок. ты принадлежишь мне. она принадлежит мне. я хочу упиваться этой властью.
я хочу видеть тебя на коленях.
- мы оба знаем, кому ты на самом деле принадлежишь. - демон берет себя в руки и ухмыляется. демон, пожалуй, разделяет мои желания. демону, я уверена, хочется слышать мои крики не меньше. демон хочет поставить меня на колени. раздвинуть мне ноги. изодрать хрупкое тело в клочья.
демон всю мою жизнь своим существованием нарушает, в движение все тайное и скрытное приводит. разжигает. распепеляет. уничтожает и заставляет переродиться вновь. сокрушает. ломает. пытает.
- я - твой хозяин.
- не стоит вслух о своих фантазиях.
»

- давай, ударь меня. - я ухмыляюсь, а на меня растерянно взирает тот самый, удачно подцепленный по дороге к танцполу парень. от похода в туалет ночного клуба, он явно не такого ожидал. - ударь. можешь не слишком сильно. но главное - ударь. меня это возбуждает.
наконец, пьяное лицо озаряется понимающей ухмылкой, и сортир взрывается от удара. по щеке рукой. терпимо.
- еще раз. - видишь, до чего я опустилась, милый? я знаю, что ты где-то здесь. вот, что я терплю ради тебя. связываюсь с каким-то типом. терплю побои. добровольно прошу их устроить. а через пару минут уже буду целовать его губы.
лишь бы ты появился. здесь, сейчас. я знаю, ты видишь_чувствуешь происходящее. приди. сотри в порошок его, а следом изничтожь и меня. появись, ну-же. но двух ударов тебе мало, не так ли?
- давай, еще разок. - щеку начинает саднить. по губе идет кровь. я - воплощение человеческого порока и греха. ты - сборище недостатков и цинизма. приди, давай. убей этого щенка.
ну же.
мы идеальная пара.
адреналин ситуации меня насквозь прожигает. заводит. возбуждает. одна только мысль о твоем скором появлении. ты придешь. придешь. придешь. ты не можешь не прийти. у меня в подсознании и наяву ты. тавром, клеймом на подкожном уровне выпеченный ты. каленным железом на глотке и коленях прописанный ты. древними символами выписанный. уничтоженный. так давай вместе продолжим это. давай вместе самоуничтожимся.
неловкие поцелуи опаляют губы; я отвечаю автоматом, томясь в сладостном ожидании. ну же. давай, приди. я жду тебя. я нуждаюсь в тебе. пусть моря и океаны развернутся вспять. остановится время. замрет вокруг, прожжет насквозь все, растает в этой пятой симфонии, звуками симфонического оркестра грянет и больше не сможет успокоиться.
меня безжалостно кидает из стороны в сторону.
я тобой пропитана. я нами пропитана.
ты - истерика.
моя истерика.
заглуши меня, выжги меня. пронзи меня. пытай меня. убей меня. поцелуй меня.
люби, наконец, меня.
-я и не заметила, как ты поселился во мне.
давай наконец закончим это. вот только я еще не готова поставить точку.
во мне везде поселился ты.

amen.

На самом деле, грань между жизнью и смертью очень тонкая и перейти из одного состояния в другое, очень быстро. У охотников нет времени подготовиться к смерти, они точно не умрут спокойной смертью, скорее всего это будет мучительно и больно. Кто знает, что ждет за порогом жизни? Не так то трудно разузнать, если у тебя есть приятели, побывавшие на той стороне. Странно, но Джо никогда не верила в бога. Просто не могла понять, зачем тогда ему столько грязной мерзости на земле? А с другой стороны, уж кому-кому, а человеку видевшего ангела, просто необходимо признать правдивость библии.
Смерть Джоанны не была быстрой. Точнее ей казалось, что за секунды пока вбегали адские псы и сработала взрывчатка, пролетели года. Слишком все было медленно, как в фильме. Тело изнывало от боли, а каждый вздох давался с огромным трудом. Рядом была Хелен, которая так же храбро решила умереть вместе со своей дочерью, и от этого было немного спокойнее. С самого детства Джо знала, что погибнет, как герой и именно такая смерть, похоже, считать секунды, истекая кровью и является красивой и не бессмысленной смертью. Что было после? Некоторые наедятся на рай, другие знают, что им уже прописано место в аду. Но поверье, в свои последние секунды меньше всего думаешь об этом. Смерть просто приходит. Она не выбирает времени и совершенно не считается с вашими желаниями. Но знаете, встретившись лицом к лицу с жнецом, самое смелое улыбнуться и сделать шаг на встречу к неизвестности.
Уж кто-кто, а охотники знают, что даже после смерти нет гарантии на то, что ваша душа будет оставлена в покое. Осирис - один из трех богов, которые совсем не хотят считаться с вашим мнением, и заставляет участвовать в его бессмысленных судах. Хотя, кто знает, может и не бессмысленным. Человек сам подводит себя к приговору, чувствуя вину за содеянное. Есть в этом какой-то высший смысле, но в нашем мире методы слишком радикальны. Конечно, выбирая из двух братьев, египетский Бог выбрал Дина, который всегда предпочитал брать все грехи на себя. После ада, старший Винчестер стал вообще невыносим, но со временем реабилитировался. Конечно, боль все равно осталась у него в душе и Осирис обязательно её найдет.
Дурацкий суд, где Джо пытается не навредить братьям, но это скудно получается. Видеть снова Дина так же приятно, как и почувствовать себя на секунду живой. Он нисколько не изменился, чего не скажешь о Сэме. На какой-то момент, девушка даже задумалась о том, что её сметь - всего лишь паршивый сон. Конечно, как только Харвелл попыталась сказать слова защиты, её удалили из зала суда. И снова одиночество, пустота и тишина. Лишь мысли и страх перед тем, что может произойти дальше.
Очередной уродливый номер в мотеле. Немного ободранные обои, зеленый потолок и запах влаги - обычное пристанище охотника. Желтая лампочка в люстре жутко раздражает и Джо все больше и больше напрягается. Она знает, зачем пришла и эта цель далеко не безобидная. Дин стоит посреди комнаты, вокруг него круг из соли. Это забавно, потому что сейчас даже не поможет ему. Хочется заставить себя уйти или защитить его как-то, но это глупо, потому что Осирис позаботился обо всем.
Девушка подходит к своей жертве и смотрит прямо ему в глаза. Конечно, их разделяет расстояние из-за защиты, но все равно чувствуется визуальный контакт. На самом деле это большее наказание для Джоанны, чем смерть. Слишком трудно и больно, практически невыносимо.
-Ты же знаешь, я не хочу этого... - почти шепотом говорит девушка, множество мыслей сейчас бродит в её голове и кажется, скоро мозг просто не выдержит. Интересно, можно умереть во второй раз? Их с матерью останки сгорели, но все равно душу могут вызвать и управлять ей, как игрушкой. Даже если приложить все усилия, Джо не сможет ослушаться Бога загробного мира, - Знаешь, кажется это вроде его пунктика. Извращенный вид пословицы "зуб за зуб". - на лице девушки легкая улыбка, она печальная и, кажется, что это большее, что она может выжать из себя, хотя сердце изнывает и требует окончания этой драмы.
-Все хорошо. - Дин, как всегда, неподражаемо храбрый. Даже сейчас, смотря в глаза своему убийце, он сам себя уничтожает морально, давя чувством вины и жалостью. Это вызывает огромное уважение и чувство злости. Почему? Да потому, что Винчестер решил взять на себя все грехи человечества и именно поэтому сейчас в такой опасности.
-Ты заслуживаешь лучшего, Дин... - призрак не успевает договорить, как охотник её перебивает, - Нет, это ты заслуживала лучшего... И Хеллен.
-Мы сами сделали свой выбор. У меня была хорошая жизнь, на самом деле... - вспоминая прошлое, хочется плакать, но кажется, все эмоции заперты. -Ты бы не смог меня тогда, в первый раз вернуть маме. Я бы хотела посмотреть на это... - снова улыбка, воспоминания хорошие и порождают в Джоанне что-то светлое, дающее слабую надежду. Хочется продолжать говорить, но девушка знает, что пришло время закончить. Она не может это остановить. Осирис полностью держит под контролем призраков, которых отправляет в качестве палачей.
-Пора... - Харвелл отходит от круга и подходит к плите. Газ. Око за око. Будет мощный взрыв, может, даже такой же, как и был тогда. Каждое движение доведено до автоматизма. Разум сопротивляется, но этого мало. Все четыре конфорки выпускают огромное количество газа, буквально через пару минут вся комната будет заполнена взрывоопасным веществом. Дин не просит остановиться или как-то противостоять. Он смиренен и ещё больше хочется его спасти. Одно лишь усилие мысли, и окно разбивается, вечерний сквозняк разрывает круг. Призрак медленно подходит к Винчестеру. Как человек может одновременно выглядеть таким сильным и совершенно беззащитным? Джо достает из куртки парня зажигалку. Конечно, каждый охотник носит её с собой, вне зависимости от курения, останки же надо чем-то поджигать. Время тянется бесконечно долго... Крышка открывается, и большой палец встает на барабан. Одно движение и смерть. Одно движение и эта история навсегда закончится. Это, пожалуй, самый трудный шаг в жизни Харвелл... Мысленно, она считает до трех. Три... Два... Один...
Когда разум снова находиться полностью под королем хозяина - это чувствуется. Буквально секунда ещё, и Джо убила бы одного из самых близких людей. Осирис отпустил её или Сэм нашел выход. Девушка перекладывает зажигалку в левую руку, а правой проводит по щеке Дина. Он все тот же Дин, по которому так скучает Джоанна. И он будет жить. Это самый лучший подарок. Секунда. Призрак снова там, где и должен быть. Зажигалка падает на пол.

Как же я мечтала вытрясти из него всю дурь. И не ту дурь, что он принимает, а ту, что у него в голове. Но толку? Каждая моя попытка его изменить заканчивается одинаково: мы либо ругаемся и расходимся, либо я оказываюсь в его постели. И когда я стала такой тряпкой? Мне казалось, что, после всего, что происходило в моей жизни, меня уже ничем не пробьешь. Ошибалась, надумала. Видимо жизнь меня так и ничему не научила, потому что я продолжаю наступать на одни и те же грабли, унижаясь перед другими. Ничего хорошего, вот только меня, скорее всего, уже не изменить. Я утонула в тебе, Итан Марлоу. Ты - мой худший кошмар, который стал реальностью. Я могу сколько угодно говорить, что мне все равно, что я ухожу, мы все равно знаем правду, не так ли? Заниматься самообманом - вот что получается у нас лучше всего. Но, черт! Иногда мне кажется, что наркота для тебя важнее, чем я. Каждый раз, услышав от меня нечто подобное, ты просто ухмыляешься и целуешь меня. И как я могу это понимать? Сознание так и бьет тревогу, но тело и сердце его совершенно не слушаются. Да, я живу не в ладах с самой собой, и в этом виноват ты, сладкая попка. Я могу сколько угодно устраивать скандалы, но мы все равно придем к одному и тому же исходу.
  Моя голова начинает кружиться, едва я чувствую твой запах. Свежий, сладкий. Никогда не знала, что это - одеколон и ты сам, но меня чертовски тянуло, возбуждало. Возможно, не будь я собой, я бы закрыла глаза на все твои «недостатки», но... Мне не все равно, что с тобой будет. Мое сознание отказывалось воспроизводить возможные события будущего, если ты никогда не остановишься. В лучшем случае - клиника (кстати, такой вариант я уже рассматривала, я готова любые деньги отдать, лишь бы тебе помогли), а худшем... Чувствую, как сжимается горло, и закрываю глаза. Нет, не время и не место. Не думай, Дафна, не думай. Все будет хорошо, все будет чудесно. Опять самообман? Или попытка доказать себе свою же всемогущественность? Конечно, великая Дафна, спасительница бедных и несчастных, поможет сбившемуся с пути Итану Марлоу. Пока он сам не захочет изменится, я никогда не смогу ему помочь. А пока наблюдаю за этой самодовольной харей. Он будто просит повторить. Еще раз ударить? Это доставляет тебе удовольствие, не так ли? То, как я унижаюсь для тебя? Нет, Итан, никогда. Я лучше сдержу себя, чем доставлю тебе такое удовольствие.
  - Прекрати нести бред, Марлоу. Привыкнуть? К тому, что ты постоянно под кайфом? Да пошел ты нахер. Мне вот интересно, какой ты в нормальном состоянии? Расскажи-ка мне, какой ты в постели, когда ты адекватный? - Я где-то слышала, что нужно бить по больному? Сомневаюсь, что у Итана была Ахиллесова пята, но я все равно знаю, что может его задеть. Он же мужик. Им не очень нравится, когда принижают их достоинство. Я говорю о том достоинстве, что находится у них в трусах. Они же вечно стремятся доказать свою мужскую силу, разве нет? - Я что-то сомневаюсь, сможешь ли ты меня удовлетворить, постоянно находясь под действием любимого порошочка. - Еле слышно фыркаю, и сажусь на стул около стола, чувствую, что разговор будет долгим. - Острова живы, слава Богу. Лето было охуительным, потому что никакой Итан Марлоу не ебал мне мозги. О твоем лете я спрашивать не буду, все равно знаю, что ты мне ответишь: кокаин, героин, никотин, шлюхи, секс. Скууучно. - Я уверена, что его лето проходило именно так. И, хоть мне и было больно это осознавать, я старалась не парится, старалась расслабляться. Какую бабу бы он не трахал, я все равно знаю, что в его голове нахожусь только я. Но, блять, почему я не могу себе позволить развлечься с кем-то еще? Почему постоянно думаю о том, что Итана это выведет из себя? Почему я забочусь об этой сволочи, когда ему похуй на меня? Тряпка, ты тряпка, Дафна. И снова я оказалась в его плену. Он никогда не даст мне выбраться, да? Нужно собирать вещички и сматываться от сюда. Из Брайтона, из его жизни. Перерубить все связи, спрятаться. Но что-то подсказывает мне, что он все равно меня найдет, не так ли? Несмотря ни на что, чувствую, что хоче его. Блять, он же даже не поцеловал меня! Ах, точно, подумаешь - лето не виделись. Он же совершенно по мне не скучал. Запускаю руки в волосы и глубоко вхдыхаю: мне все осточертело. Я хотела спокойствия. Я хотела любви, которую он не хотел мне давать. Способен ли он вообще на любовь? Хоть на какую-нибудь?
  - Я ничего не боюсь. Но все равно останусь здесь. Или вернусь в комнату. Или пойду на собрание оргкомитета. - Я резко встаю, оказываясь с ним лицом к лицу. - Ты не имеешь права контролировать мою жизнь? Блять, ты вообще не имеешь на меня никаких  чертовых прав! - Я снова кричу, прямо ему в лицо, а он получает от этого удовольствие, мазохист чертов! - Буду делать что захочу, и мне плевать, нравится тебе это или нет. Буду встречаться с другими парнями, буду с ними трахаться и зажигать. И только попробуй, Итан Марлоу, хоть слово мне сказать. - Прищуриваю глаза и медленно иду назад, к выходу, спиной, не спуская с него взгляда. Беру в руки сумку. Снова ухожу? И снова он даже не подумает меня остановить. Это даже не придет в его чертову голову. Вот такие вот высокие отношения. Чувствую, что слезы вот-вот хлынут из глаза, поэтому я просто их закрываю. Нельзя давать слабину, тем более перед ним.

а знаешь мне больно бегу в огне,
но честно так долго мне тяжело во сне.
мы можем остаться в кругу друзей,
но каждый должен идти дорогой своей.

Очередная сигарета тлела в руках, пока она не сводила взгляда с темнеющего неба, сидя на скамейке в парке, недалеко от ресторана, где ее должен был ждать Луи. Она знала, что он там, что ждет ее, но ей не хотелось идти туда, по крайне мере пока. Покидая свою квартиру полная решимости, она как-то подрастеряла ее по дороге к ресторану. Все-таки стоило ехать на машине, а не идти пешком. Тогда бы сейчас она не сидела здесь, а может быть и сидела. Ей нравилось это место. Ей нравилось опаздывать, заставляя Луи ждать. Ей нравилось – то, как стоило ей улыбнуться и все его раздражение о потраченных в ожиданиях минутах испарялось. Сегодня она ему уже не улыбнется. Не посмеет. Сердце предательски сжимается от боли, чтобы отвлечься от этой боли, она затягивается сигаретой, почти истлевшей. В горле горчит, обугленный фильтр обжигает пальцы, разжимая их, она роняет бычок на землю, затем тушит его носком туфли. Холодный ветер, проникающий за воротник, заставляет зябко поежиться. Вспомнить о времени и решить что пора. Пора сделать  то, что она так давно откладывала, мучая и убивая себя каждый день, что лгала, смотря в любимые глаза. Лгала, что будет рядом, всегда, даже нет, как сказать лгала, просто не говорила ему это, а Луи сам все додумывал. Но нельзя сказать, что в этом нет ее вины. Закуривая очередную сигарету, она поднимается со скамейки и неохотно направляется в сторону ресторана, в котором должна была быть еще минут тридцать назад. Неодобрительные крики птиц раздаются ей в спину, а ветер нещадно бьет в лицо, не давая идти вперед. Что это? Природа против ее решения?  Нет, слишком мнительной она стала. Это все ее затуманенный болезнью разум. Это просто птицы, это просто ветер, это просто осень.  Сигаретный дым окутывает ее. Хорошо. Это разозлит Луи, она хочет, чтобы он злился на нее. Сегодня, завтра, всегда. Так чтобы даже не пытался искать с ней встреч. Чтобы, может быть, только через десятки лет его заинтересовало то, как сложилась ее судьба. Из-за воспоминаний или просто, чтобы позлорадствовать – неважно, главное, чтобы он как можно дольше не хотел видеть ее. Она хотела, чтобы он стал счастливым без нее, сердце снова болезненно колит, но это ее желание исполнится. Слышишь, Господи, ты забираешь ее такой молодой, ты задолжал ей за это, помни! Не прошеные слезы наворачиваются на глаза, снова эта слабость, она не может ненавидеть себя за это, но ненавидит. Это Луи был сильным, она всегда была хрупкой, слабой, совсем не для этого жестоко мира сделанной, но так умело вписавшей себя в него. Это было легко, особенно после того, как она встретила Его. Ей бы еще месяц или два, чтобы просто быть с ним. Начинаешь ценить время тебе отпущенное, когда его почти не осталось. Интересно, умерев, она будет любить его? Будет помнить черты его лица, цвет его глаз, изгиб губ? Что там на той стороне? Ее пугало одиночество и темнота. Она даже спала с включенным светильником, что всегда смешило Луи. Его смех, она так любит этот звук. Ей уже его не хватает. Что же будет дальше?
Дрожащими руками она открывает дверь ресторана, успевая на секунду раньше, чем это сделал служащий. Неловко улыбнувшись, она отдает ему пальто, затем поворачивается к девушке, одетой в ту же униформу, что и парень, забравший ее пальто, улыбающийся ей хорошо выученной улыбкой.
- Столик заказан на имя Луи Макмилера . – Выдавливает из себя Тори, стараясь не терять бесчувственного выражения лица. Улыбка девушки стала еще шире.
- Конечно, вас уже ждут. Я провожу.
- Спасибо, не надо, я найду дорогу. – Холодно и резковато, как-нибудь потом она будет корить себя за такую глупость, но сейчас ей как-то все равно. Разворачиваясь на девяносто градусов, Дженни направляется в зал, сразу же замечая Луи, который встал из-за стола, приветствуя ее. Его улыбка словно режет ее без наркоза, она подавляет в себе желание улыбнуться в ответ, напоминая себе, почему она здесь. Уж точно не для улыбок. Подойдя к их нему столику, она тут же оказывается в его объятьях. Становится тепло и хорошо, Тори позволяет этому  мгновению длиться чуть дольше. Затем, словно очнувшись, отстраняется от него, садясь за стол. Он берет ее руку в свою руку, и ее сердце начинает биться быстрее. Что же ты делаешь, Луи? Зачем все так усложнять?! Она осторожно освобождает свою руку из объятий его пальцев, и тут же занимает ее бокалом с водой. Просто так, чтобы не было так неловко. Старается не смотреть ему в глаза. Не сейчас. Она не готова. Она не сможет. Его глаза, так она точно растеряет последние остатки своей воли. – Соберись! Соберись, ну же! Ты должна. – Кричит ее подсознание, а она не хочет быть должна. Но у нее нет выбора. У нее его и не было. Жаль, что она узнала свой диагноз после того как встретила этого замечательного мужчины. Жаль, что она может, даже нет, она испортит ему жизнь на ближайшие месяцы. Человеческая память не вечна. Он забудет ее. Обязательно. Может, будет помнить боль, долго, очень, но все дни, что ей остались, она будет вымаливать прощение у Бога за это. Обязательно. Обещает.
- Скучный, долгий, мерзкий. Осень. Ты же знаешь, я не люблю ее. – Медленно, растягивая слова, произносит Тори, поднимая на него свои зеленые, такие холодные, глаза. Она заставляет себя не  останавливаться на его последних словах. Закусывает губу, чтобы не дай бог не вырвалось такое следом. Делает глоток воды, чтобы смочить  вмиг пересохшее горло. Она никогда не умела врать. Краснела до самых кончиков ушей, что было заметно, благодаря ее молочному цвету кожи. И сейчас ее щеки точно порозовели, она это чувствует, он видит, но она выкрутится. Они расстанутся. Сегодня. Она сделает это. Сделает, как срывают пластырь, резко и быстро. Так, чтобы больно, а затем стало легче.  Луи нервничает, и она не может сказать почему. Из-за нее или он нервничал до ее прихода? Она так зациклилась на том, как должна себя вести, что только сейчас заметила, как он взвинчен. Подошедший официант заставляет ее отвести от него взгляд. В его руках ведерко со льдом, в котором покоится шампанское, и Тори становится не по себе. Шампанское для праздников, а этот день не праздник. Чтобы там не задумал Луи, она не хочет это узнать. Не сейчас и никогда вообще.
- Я не хочу шампанское. – Ее голос звучит на несколько октав выше, что заставляет официанта удивленно замереть, переводя непонимающий взгляд с нее на Луи, и привлекая внимание посетителей сидящих ближе к ним. – Вино. Красное, полусладкое. Любой марки, пожалуйста. – Добавляет она уже нормальным голосом, не смотря на Луи, пытаясь сложить деревянные губы в улыбки. Официант кивает и уходит, унося с собой шампанское.
- Луи, это было не смешно. Я не пью шампанское, почему ты заказал его? – зачем она задала этот в опрос? Зачем? Она же не хочет знать. – Нет, не говори. Не интересно.
Виктория начинает нервничать, чтобы успокоится, она лезет рукой в сумочку, доставая пачку сигарет.  Дрожащими пальцами вытаскивает одну, берясь за зажигалку.
- У нас не курят. – Раздается откуда-то сверху, Тори поднимает глаза, встречаясь с неодобрительным взглядом  управляющего. Кивая, Дженни убирает сигареты и зажигалку обратно в сумочку.
- Надо было выбрать другой ресторан, - обращается она к Луи, делая вид, что не понимает его удивления. – Может, уйдем?  Нет, стой! – она вдруг вспоминает, что ей надо идти до конца, а не оттягивать время, - я хотела поговорить с тобой. Уже давно. Не знаю, почему откладывала. Думала, что все образуется, - Тори нервно захихикала, мня пальцами идеально белую скатерть, - я устала, Луи, - она поднимает на него глаза, выражающие то, о чем она говорила. Она действительно устала, очень и ей просто хочется все закончить, - твои постоянные звонки, затем ты исчезаешь. Ты думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься. Но это не так. То есть, я не знаю, но это что-то не законное. И я... я не могу так больше, Луи.  Я не хочу так. 

Кто бы мог подумать, что всё повернётся вот так? Эдвард задавался этим вопросом уже столько раз! Даже нет, вопросы, которые не покидал его голову, звучали, примерно так: « Что могло бы быть, если бы ты не слышал мысли? Если бы Эммет  с Карлайлом вовремя не скрутили, обезумевшего, от запаха крови, брата? Что бы стало с Беллой? Смог бы ты спасти её, бороться с собственным братом?» Так много вопросов, так много мыслей родных людей, скорбевших о том, что случилось. Ну, кроме Роуз, которая, как заведённая повторяла « Я же вам говорила, что это было плохой затеей. И вот посмотрите, что вышло!» Иногда Эдвард ненавидел свою способность, и отчаянно мечтал ничего не слышать. По крайне мере сейчас, когда холодное мёртвое сердце рвётся на части от принятого им решения.
Вампир бесшумно пробрался в комнату Беллы через окно.  Он принял решения, и теперь должен был сделать необходимые приготовления, прежде, чем сообщить Белле о том, что они уезжают. Уезжают навсегда, и она не поедет с ними. Больно. Невыносимо даже думать о том, что бы оказаться вдали от неё! От той, которая стала его жизнью, но так будет лучше для неё. Это не её жизнь, и никогда не станет её. В этом Каллен был непоколебим, как скала.  Горло привычно зажгло жаждой, которую он так умело, научился контролировать, находясь рядом с Беллой. Её запах, везде, такой родной, сейчас он с жадностью вдыхал его, стараясь запомнить этот неповторимый букет ароматов   – Белла Свон. Но его источника здесь не было. Девушка была в школе, там, где он сам, уже давно, не появлялся. И её он тоже не видел. Таково его решения. Отдалиться, отгородиться от неё, надеясь, что расставание будет менее болезненным.
Собрав всё, что он дарил ей, фотографии с её дня рождения вместе с ним, Эдвард покинул её комнату. Скоро Белла должна была вернуться домой. Стоя  около её дома, вампир жалел о том, что Чарли, сейчас, здесь нет. Он будет нужен Белле. Очень нужен.   Все было решено. Его семья уже должна была быть на Аляске у Денали. Эдвард остался, что бы сказать об этом Белле.  До этого он запретил семье следить за Беллой, запретил Элис заглядывать в её будущее и даже звонить девушке.  Сестра была в бешенстве, она всячески пыталась оспорить эта табу, но всё же натиск шести человек, заставил её принять решения Эдварда, каким бы болезненным оно не было. Самому вампиру было раз в сто тяжелее. Мало того, что Эдвард  должен был оставить ту, которую ждал все эти годы, ему ещё придётся сказать ей такие слова, которые смогут заставить Беллу оставить попытки вернуть его, идти за ним. Что-то действенное, эффектное, что разобьёт её хрупкое сердце. Но он уповал на не долговечную человеческую память, а ему придется жить с этим вечно,  надеясь на то, что он всё сделала правильно и его Белла будет счастлива с другим. С тем, кто ей подходит.
Мужчина непроизвольно лязгнул зубами, стоило только подумать о том, что кто-то другой прикоснётся к Белле. Поцелует её. Руки сжались в кулаки, в непреодолимом желание свернуть этому, ещё пока даже несуществующему, человеку шею. От не приятных мыслей его отвлёк шум шин по асфальту, а затем гравию. Это была машина Беллы, не стоило даже поднимать глаз. Эдвард застыл, словно мраморное изваяние, подняв взгляд, когда дверь машины открылась, а затем захлопнулась. Его глаза поймали лицо любимой и не отпускали его. Бледнее чем обычно, с синяками под глазами, осунувшимся и грустным лицом, которое немного оживилась, а розовенькие, пухленькие губки робко улыбнулись, стоило ей увидеть его.  Она счастлива его видеть и понятие не имеет, что спустя несколько минут, он разобьёт ей сердце. Боль, разрывала нутро. Он чувствовал себя последней сволочью, но он должен был так поступить, потому что это правильно.
Не в силах говорить с ней, он кивает ей в сторону леса,  развернувшись, следует туда. Слушая позади себя шаги Беллы. Её аромат окутывает его. Куда сильнее, чем в её комнате,он куда более богаче. Жажда жжёт горло, рот наполняется ядом. Можно ненавидеть свою сущность сильнее, чем сейчас? Навряд ли. Поняв, что завёл девушку слишком глубоко в лес, Эдвард делает круг, обратно, ближе к дому, что бы быть уверенным в её безопасности, когда покинет её навсегда.
Остановившись в непосредственной близости от дома Беллы, скрывающемся  за несколькими деревьями и зеленеющими кустами, Эдвард замер. Собираясь с силами. Ещё дома он был уверен в том, что всё будет просто, он ведь так долго себя к этому подготавливал. Морально, физически, но сейчас так ему это совсем не казалось. Тишину леса ничего не нарушало, животные, птицы, даже насекомые старались держаться в радиусе трёхсот метров, от места, где  находиться самый опасный хищник на земле. Втянув себя воздух, наполненный её ароматом, усилившимся в тысячу раз, кажется, Белла нервничала, Эдвард повернул к ней своё лицо, застывшее в маске безразличия. Взгляд его топазовых глаз остановился на её лице, губы, до этого сомкнутые в тонкую полоску разошлись, нарушая царившую тишину Форкса.
-Мы покидаем Форкс. - И словно предупреждая вопрос Беллы: почему, продолжает, - Карлайл должен выглядеть на десять лет старше. Люди начинают замечать.

Let It Snow! Let It Snow! Let It... Blood?

Рождество.
Сложившиеся веками поверья убеждают нас, что в Рождество происходят самые прекрасные чудеса, все так и переполнено волшебством. А самые невероятные мечты так и спешат сбыться...
Глупости все это, просто глупости.
Мисс Забини сидела с книгой на широком подоконнике в комнате для девочек шестого курса и смотрела в огромное окно, открывающее вид на квиддичное поле. Здесь было довольно прохладно, за большим окном валил густыми хлопьями снег, даже в воздухе пахло чем-то особенным - Хогвартсом и домашним уютом. За что девушка любила башню Рейвенкло, так это за прекрасный вид. В этом году рейвенкловка решила остаться в школе. Домой особо не тянуло, родители пропадали на светских приемах, а Фред вечно где-то гулял. Никогда у Забини не было волшебного зимнего праздника. Каждый год был таким же, как и предыдущий. Гора подарков, куча гостей и море лицемерия. Девушка надеялась, что в этом году все будет иначе, но ее надеждам врядли суждено было сбыться.
Все соседки разъехались по домам еще утром, так что Фрида наслаждалась одиночеством. Перевернув очередную страницу книги, она не могла заставить себя читать. Мысли витали где-то далеко...  Ремус уехал час назад со своими друзьями домой, а Забини даже не вышла его проводить.
- Ну вот, расселась тут. - проворчало заколдованое зеркало, но Фрида и ухом не повела. Просто привыкла не обращать внимания. Пару лет назад одна из ее соседок повесила его возле своей кровати, поговаривая, что это подарок от ее возлюбленного. Порой зеркало очень бесило, но снять его никто и не пытался. Фрида шутливо называла его Роджером. Обычно он давал советы по поводу внешности, переодически поддерживал разговоры или сплетничал хуже Риты Скитер, но иногда начинал занудствовать и филосовствовать. Тогда то девушки и накрывали его темно синим покрывалом.
Роджер еще что-то кричал вслед, но Фрида лишь пожала плечами и быстро выбежала из комнаты. Через десять минут она должна была встретиться с Терой их Хаффлпаффа. Ей нравилась эта забавная девчонка, было в ней нечто яркое, словно оживляющее.  Они гуляли не так уже и часто, обычно встречались поболтать или выпить по стакану сливочного пива. Фрида заказывала у Алистер зелья и снадобья для личного пользования. Что-что, а зелья эта девчонка варила отменные. На этот раз Забини нужна была Амортенция. Чертов Саймон Личевски из слизерина постоянно подлавливал Фриду по вечерам в коридорах. Возможно, через эти жалкие попытки лапанья он пытался выразить свою симпатию, но рейвенкловке это уж больно надоело. План был доволно прост: опоить его любовным зельем, пусть влюбится в какую-то малолетнюю гриффиндорку и отстанет от Забини.

- Добрый вечер. - мягко сказала Фрида, и портрет с невысокой длинновлосой барышней, сидевшей на лугу, отъехал в сторону. Нельзя сказать, что Фриде нравилась общая гостиная, но сегодня она была оформлена очень уютно. Много ярких гирлянд на стенах, парящие под высоким потолком снежинки, омелы передавали весь дух наступающего праздника.
Девушка вдохнула побольше воздуха и присела в небольшое мягкое кресло у камина. Здесь пахло тыквенным пирогом и корицей. Возможно недалеко находилась кухня. Ремус как-то обмолвился о том, что они частенько ходили туда и равлекали эльфов, но Фрида не спрашивала подробностей.
Она начертила замысловатый узор на подлокотнике кресла и взглянула на часы. Терпсихора должна была придти уже пятнадцать минут назад. Неожиданно сзади раздалось чье-то покашливание. Забини лениво обернулась и заметила Саймона Личевски с компанией слизеринцев. Вот это действительно подарок на Рождество, при том не самый лучший. выслушивать их комплименты и пустую болтовню Фриде не хотелось, слизеринцы сейчас портили потрясающую атмосферу.

Неожиданно раздался высокий звонкий голос Теры. Забини мысленно поблагодарила Мерлина и всех святых за спасение, когда Личевски и компания поспешили быстро ретироваться. Взглянув на подругу, Фрида поняла чего именно ей не хватало сегодня. Тера несла с собой тепло, которое дарила окружающим.
- Амортенция никогда не будет лишней, дорогая, - ответила Фрида, закидывая ногу на ногу.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

Забини спокойно сидел у пруда, скрывшись в тени стоящего на берегу дерева, которое прикрывало его от любопытных глаз и учителей. Парень щурился на небо, следя как мимо проплывают облака и не замечал никого вокруг, хотя кругом-то почти никого и не было - большинство учеников сидели сейчас над домашними заданиями, чем самому парню сейчас заниматься отчаянно не хотелось. Блейз вздохнул, достал из кармана пачку с сигаретами и одну зажал между пальцев, ища по карманам зажигалку, которой почему-то не оказалось - пришлось достать палочку и произнести простенькое заклинания для разжигание огня. Сигарета начала тлеть и парень затянулся, смотря на то, как огонек на конце засветился ярче. Он выдохнул дым, пытаясь пустить его колечками, но у него не вышло и он даже разочарованно хмыкнул.  Его мысли были где-то в другом месте и сидеть в одиночестве ему очень не нравилось, но вся его компания усиленно учила заклинания, зелья, а он решил, что пора устроить себе небольшие каникулы с блэк джеком и шлюхами. Забини даже рассмеялся от абсурдности своей собственной мысли, но с другой стороны ему сейчас бы не помешало действие, лишь бы какое, но не сидение на пруду наедине с самим собой.
Мистер Забини?
Дело дрянь.. - мелькнула мысль еще до того, как парень обернулся и уставился на профессора зельеварения. Тот смотрел на него с легкой усмешкой на своих тонких губах, после чего многозначительно ткнул пальцем в сигарету в руках парня. Забини проследил за его пальцем и отбросил ее, будто держал в руках змею, а не сигарету.
Я.. Это..
Похоже, что мои прошлые предупреждения не играют для Вас никакой роли, Мистер Забини. Что ж.. У Вас много времени, чтобы прохлаждаться здесь? Тогда прошу проследовать за мной и составить компанию одной молодей леди, которая решила, что зельеварение не тот предмет, который стоит посещать.
Забини разочарованно вздохнул и поднялся на ноги, смотря на довольное лицо зельевара. Да, курение на территории школы может повлечь за собой наказание вплоть до отчисления, но зельевар любил Блейза как ученика способного, но и проучить тоже хотел. Зачем выгонять того, кто тебя устраивает полностью, но что если его поймает кто-то другой? Тогда проблем не оберешься.
Куда мы идем?
В зал с кубками. Ты с Райвенкло много кого знаешь? - зельевар улыбнулся Блейзу и перешел на неофициальный тон, похлопал парня по плечу и пропуская его перед собой в замок. Парень подал плечами и вошел внутрь холла, профессор за ним, продолжая идти чуть позади, будто вел заключенного на исправительные работы.
Тебе компанию составит семикурсница. Виктория Фабиан, знаешь такую? Симпатичная и довольно образованная девушка - тебе бы такая не помешала в спутницы жизни. Правда она вроде бы полукровка, но у каждого есть недостатки.
Ну да.. Я ее знаю, но не очень хорошо. Пару раз были на занятиях вместе, пару раз в коридорах сталкивались.. И да, мне уже предлагали к ней подкатить, но не Вам в купидона играть, профессор. Мы предполагаем, а Мерлин располагает. Вдруг я не привлеку ее внимания?
Забини говорил абсолютно будничным голосом и даже немного скучающим - он не любил говорить о своей личной жизни, которая могла быть и слишком насыщенной, и абсолютно пустой. Серьезные отношения почему-то никак ни с кем не получались и иногда это его даже злило, но исправить что-либо он не пытался, чтобы в конечном итоге все равно оказаться обрученным с какой-нибудь чистокровной слизеринкой. Стоит ли в такой ситуации напрягаться, если "без тебя тебя женят"?
Ты слишком придирчив. Чего же ты ищешь в девушках? - профессор остановился у одного из кабинетов и указал на дверь.
Уж явно не стерву, которая будет трепать мне нервы. Если я захочу адреналина, то всегда могу спрыгнуть с метлы на большой высоте и у земли произнесли заклинание, которое спасет меня от смерти. Мне нужна нежная девушка.. Вполне может быть, что это будет и Виктория, но кто знает? Мы едва с нею знакомы и я подобных выводов делать пока не могу.
Забини открыл дверь кабинета и теперь пропустил зельевара вперед, после чего зашел сам и оказался в плохо освещенном помещении. Профессор взмахнул палочкой и огни зажглись. В комнате стояло невероятное количество разнообразных наград и девушка среди них. Зельевар остановился недалеко от двери и парень решил тоже пока особенно близко не подходить к кубкам.
Мисс Фабиан, Блейз Забини составит Вам компанию во время прохождения наказания. Я надеюсь на Ваше благоразумие и оставляю Вас одних. Удачи.
Профессор развернулся на каблуках и скрылся, закрыв за собой дверь. В комнате ненадолго повисла звенящая тишина и Блейз решил ее нарушить.
Не против моей компании? Хоть будет не так скучно, согласна?
Что-то подсказывало ему, что скучно совсем даже не будет и это настораживало и даже немного пугало его, что случалось редко.